В порой перенасыщенном мире киномюзиклов мало какие проекты несут столь огромную ответственность, как эта экранизация произведений Грегори Магвайра и Стивена Шварца. То, что начиналось как литературный взгляд на самого известного злодея Америки, после десятилетий успеха превратилось в нечто большее, чем просто развлечение: это разговор о морали, славе и о том, какой разрушительной может быть власть.
Если первая часть приглашала нас бросить вызов гравитации, то этот финал обещает нечто более земное и интуитивное: окончательное исследование того, что значит измениться навсегда. Фильм под названием Злая: Часть 2 (в оригинале известный как Wicked: For Good) — это не просто сиквел, призванный связать воедино оставшиеся сюжетные линии. Это исполнение нарративного обещания, которому потребовались годы, чтобы добраться до киноэкранов в том масштабе, которого оно заслуживает. Погружаясь в эту постановку, мы обнаруживаем захватывающую экосистему, где женская дружба, творческая честность и юридические тонкости старого Голливуда пересекаются, чтобы вновь определить путь из желтого кирпича.
Семантика прощания: От «For Good» к «Части 2»
Оригинальное английское название, Wicked: For Good, не было маркетинговым капризом. Режиссер Джон М. Чу и его команда выбрали его как принципиальное заявление. «For Good» — это прямая отсылка к одному из самых знаковых и слезливых дуэтов в истории музыкального театра: прощальной песне главных героинь. Кроме того, это непереводимая игра слов, обогащающая подтекст: на английском «for good» означает как «навсегда» (необратимое изменение), так и «во благо» (доброе намерение). Хотя мы и называем его Часть 2, фильм стремится быть самостоятельной единицей, опытом, который стоит особняком и обещает оставить неизгладимый след.
Алхимическая химия: Синтия и Ариана
Если под визуальными эффектами и костюмами бьется сердце, то это электрическая связь между Синтией Эриво (Эльфаба) и Арианой Гранде (Глинда). Успех фильма зависит от того, насколько реальными ощущаются их отношения. К счастью, то, что произошло на съемочной площадке, превзошло вымысел: они создали сестринские узы, ставшие двигателем всего съемочного процесса.
Уязвимость и живой вокал
Синтия Эриво описала работу с Гранде как «дорогу с двусторонним движением», основанную на щедрости. Не было никаких принудительных репетиций для создания химии; «щелчок» произошел мгновенно. Эриво рассказывает, как Ариана приходила к ней домой перед съемками, чтобы просто поговорить о жизни, создавая ту базу доверия, которая была необходима для предстоящей работы.
И это доверие было жизненно важным. В отличие от почти всех современных мюзиклов, где используется фонограмма, записанная в студии, режиссер настоял на радикальной аутентичности: живом пении на съемочной площадке. Эриво объясняет, что пение — это чрезвычайно уязвимый акт, прыжок в пустоту без страховки постпродакшена. Чтобы справиться с этим, они заключили пакт: заботиться друг о друге и защищать творческое пространство друг друга.
Это преображает то, что мы видим на экране. Когда персонажи задыхаются или ломаются эмоционально, их голоса отражают реальное физическое усилие. Ариана Гранде, известная своей поп-точностью, позволила себе несовершенство, позволяя голосу дрожать или срываться, если того требовал момент.
Эмоциональный вес прощания
Кульминацией этого сотрудничества стали съемки музыкального номера «For Good». По рассказам, это был не просто очередной съемочный день, а настоящий катарсис. Гранде призналась, что они плакали почти ежедневно из-за интенсивности истории, но эта песня была опустошающей.
К тому времени, когда они снимали эту сцену, они уже не играли. Они прожили эволюцию своих персонажей и глубоко понимали, что оставляют позади. Это была не просто вокальная техника; это был результат месяцев совместного роста. Техническая команда, обычно довольно стоическая, в итоге не смогла сдержать слез. В знак этого актрисы сделали одинаковые татуировки на руках: мак и фразу «For Good». Вечное напоминание о том, что, как поется в песне, они изменили друг друга к лучшему.
Смех сквозь слезы
Но не все было так драматично. На площадке также было много человечности и забавных моментов. Один из блестящих анекдотов связан со знаменитым платьем Глинды с пузырями и флаконом духов, который издал скрипучий звук прямо посреди дубля, вызвав у Арианы приступ смеха, заразивший всех. Или Джонатан Бэйли (принц Фийеро), у которого в сцене максимального романтического напряжения произошла «неприятность с цветком», что испортило дубль, но разрядило обстановку. Эту вирусную дружбу заметно даже в интервью, где простой жест Арианы, держащей Синтию за руку, становится мемом эмоциональной поддержки.
Более мрачный и реалистичный Оз
Визуально Злая: Часть 2 отходит от насыщенного блеска классического фэнтези, вступая на более мрачную и зрелую территорию. Джон М. Чу был ясен: если первая часть была о чуде и открытиях, то эта — о последствиях и сопротивлении.
Влияние дистопии
Чу ссылается на такие источники вдохновения, как Шоу Трумана, чтобы объяснить эту перемену. Оз перестает быть раем и предстает полицейским государством, где правит пропаганда. Эстетика отражает это пробуждение: по мере того, как персонажи видят правду, скрывающуюся за Волшебником, искусственный блеск исчезает. Декорации были спроектированы так, чтобы быть «на грани безумия», смешивая красоту модерна с ощущением гнетущей тяжести и реальности.
Осязаемая магия
В эпоху зеленых экранов здесь сделали ставку на осязаемость. Были посажены тысячи настоящих тюльпанов и построены массивные физические декорации. Идея состоит в том, чтобы закрепить магию в физическом мире; когда Эльфаба летит, окружение реагирует по-настоящему. Синтия Эриво выполнила многие свои трюки сама, включая сцену побега с использованием системы блоков, которая требовала чистой физической силы. У магии здесь есть видимая цена и усилие.
Загадка Дороти и серебряных туфелек
Здесь в игру вступает захватывающая деталь для синефилов: фильм очень интеллигентно и с уважением к авторским правам обращается со связью с Волшебником страны Оз (1939) и оригинальным романом.
Возвращение к литературным истокам
Если вы ожидаете увидеть знаменитые рубиновые туфельки, вас ждет сюрприз: они серебряные. Это не ошибка, это историческая коррекция и юридическая необходимость. В романе 1900 года туфельки были серебряными. Именно фильм MGM 1939 года изменил их цвет на красный, чтобы продемонстрировать возможности Technicolor. Поскольку «рубиновые туфельки» являются собственностью Warner Bros. (а это фильм Universal), использовать их было нельзя.
Но команда превратила это ограничение в достоинство. Используя серебряные туфельки, они следуют книге и бродвейскому мюзиклу. Кроме того, в сюжете Злая: Часть 2 эти туфельки являются семейной реликвией матери Эльфабы и Нессарозы, что придает им эмоциональный вес, выходящий за рамки простого волшебного объекта.
Девочка без лица
Еще одно смелое решение — как они обошлись с Дороти. Хотя она и запускает финал истории, фильм оставляет ее периферийной, почти «безликой» фигурой. Мы не увидим ее крупных планов или ее внутреннего пути. Камера верна Эльфабе и Глинде. Показывая Дороти со спины или издалека, фильм защищает тот знаковый образ, который у нас есть, но подчеркивает, что эта история принадлежит не ей. Это элегантное решение: на этот раз микрофон у ведьмы, а не у девочки, которая ее убила.
Новые звуки для старого мира
Стивен Шварц, оригинальный композитор, вернулся, чтобы расширить звуковую вселенную, гарантируя, что переход в кино оправдает свое существование новым материалом.
«The Girl in the Bubble» и «No Place Like Home»
Были добавлены две новые песни, которых нет в мюзикле. «The Girl in the Bubble» («Девочка в пузыре»), исполняемая Арианой Гранде, исследует одиночество славы. Пока Оз обожает ее, песня показывает изоляцию жизни в пузыре совершенства, неспособность к настоящей связи.
«No Place Like Home» («Нет места лучше дома»), которую поет Синтия Эриво. Название — блестящая ирония над знаменитой фразой Дороти. В устах Эльфабы она говорит о боли изгнания и неспособности найти свое место на родной земле. Это не «заполнители»; кино позволяет приблизиться к моментам молчания и самоанализа так, как это не всегда возможно в театре, и эти песни заполняют эти эмоциональные пространства.
Роскошный актерский состав
Помимо главных героинь, второстепенный состав привносит решающие нюансы. Мишель Йео (Мадам Моррибл) становится более зловещей, используя метеорологию как политическое оружие. Джефф Голдблюм (Волшебник) дает нам смесь харизмы и пафоса, показывая посредственного человека, который в ужасе от потери своей власти. Джонатан Бэйли (Фийеро) завершает эмоциональный треугольник трагической трансформацией, которая болезненно связана с мифологией Страшилы. А у Итана Слейтера (Бок) есть арка, которая сеет семена его будущего в качестве Железного Дровосека, с тонкими деталями, такими как его плаксивость, предвещающими его ржавую судьбу.
Сюжет: От славы к изгнанию
Злая: Часть 2 возобновляет действие ровно с того места, где закончилась предыдущая часть, но все изменилось. Эльфаба живет в изгнании, демонизированная как «Злая Ведьма», и сражается из тени. Глинда, напротив, является гламурным символом режима в Изумрудном городе, готовясь к свадьбе с Фийеро, но запертая в золотой клетке, созданной Моррибл для отвлечения масс.
Конфликт разгорается, когда Глинда пытается договориться о невозможном мире между своей подругой и Волшебником. Это повествование, которое исследует личную цену активизма в противовес моральной цене соучастия.
Прославленное и изобретательное возрождение Мира Оз
Что делает Злая: Часть 2 такой интригующей, так это не только то, чем она заканчивается — финал, который почти все мы знаем из поп-культуры, — а то, как она переосмысливает начало. К моменту титров нам обещают, что мы никогда больше не посмотрим на Волшебника страны Оз прежними глазами. Злая ведьма — уже не плоский монстр, а трагический активист; добрая ведьма — не безупречная спасительница, а политическая выжившая, пожертвовавшая своей правдой ради сохранения мира.
Производство было дотошным, чтобы не предать дух оригинала, но достаточно смелым, чтобы расширить его. От разделения истории на две части, чтобы не жертвовать развитием, до требования живого вокала, чтобы захватить сырые эмоции. Это проект, который чтит Бродвей, но использует кино, чтобы пойти дальше.
Путь был долгим, преодолевая забастовки и годы разработки. Но ожидание заканчивается. Злая: Часть 2 выходит в кинотеатрах США 21 ноября, с последующим поэтапным международным прокатом. Время лететь — не на метлах, а на истории, которая напоминает нам, что иногда, чтобы творить добро, нужно быть готовым к тому, что тебя назовут злым.
