Улица вымощена булыжником, но камни отливают зловещим электрическим синим светом. Горизонт вдали безупречно красив, но абсолютно плоский: это нарисованная иллюзия города, существующего лишь в коллективной памяти кинематограfa. В центре этих искусственных сумерек сидит Джей Келли — человек, чья улыбка украшала тысячи глянцевых обложек, в исполнении человека, чья улыбка делала ровно то же самое.
Именно этот кадр открывает новую картину Ноа Баумбаха «Джей Келли», которая выходит на Netflix в эту пятницу, 5 декабря. Эта сцена служит не столько экспозицией, сколько декларацией намерений. Пригласив Джорджа Клуни на роль стареющей кинозвезды, пытающейся смириться с закатом собственной значимости, Баумбах построил настоящий зеркальный лабиринт. Это фильм об «игре в жизнь», о диссоциации, которую приносит слава, и о пугающем, трагикомичном осознании того, что ты, возможно, всего лишь персонаж в чужом сценарии.
Встреча титанов
«Джей Келли» знаменует собой значительный поворот — и любопытное возвращение — для Баумбаха. После огромного коммерческого успеха в качестве соавтора сценария «Барби» (написанного вместе с женой Гретой Гервиг) и плотной академической сатиры в «Белом шуме» (White Noise), этот фильм возвращает режиссера на территорию интимного, построенного на диалогах кино, характерного для его ранних работ. Однако масштаб здесь иной. Мы находимся не в грубоватом Бруклине времен «Кальмара и кита» (The Squid and the Whale), а в разреженном воздухе частных джетов, кинофестивалей и сокрушительной изоляции голливудской элиты.
Чтобы рассказать эту историю, Баумбах собрал актерский состав, похожий на список желаний для современной американской классики. Рядом с Клуни — Адам Сэндлер, выдающий перформанс тихой, глубокой душевной боли в роли Рона Сукеника, менеджера и старейшего друга Джея. Ансамбль дополняют Лора Дерн в роли Лиз, вечно взвинченного пиар-агента, пытающегося удержать равновесие в невозможной ситуации; Райли Кио и Грейс Эдвардс в ролях дочерей Джея, Джессики и Дэйзи; а также Билли Крудап в роли Тимоти — «серьезного» актера из прошлого Джея, служащего живым напоминанием о невыбранном пути.
В недавнем интервью Баумбах описал фильм как «историю взросления для взрослых». Этот ярлык идеально подходит уникальной тональности картины: смеси меланхоличной интроспекции и хаотичной комедии, которая, по признанию самого режиссера, во многом опирается на ритм классических эксцентрических комедий (screwball comedy).
Человек в зеркале
Генезис «Джея Келли» кроется в увлечении тем, что Баумбах называет «иконографией кинозвезды». Сценарий, написанный в соавторстве с британской актрисой и режиссером Эмили Мортимер, одержим пропастью между личностью и образом.
«Весь фильм о том, кого мы изображаем, и о том, кто мы есть на самом деле», — пояснил недавно Баумбах. Эта тема кристаллизуется в сцене, уже ставшей фокусом критических дискуссий. Джей, путешествуя на поезде по Европе в погоне за отдалившейся дочерью, ловит свое отражение в окне. В момент некоего личного ритуала он начинает перечислять имена легенд экрана — Гэри Купер, Кэри Грант, Роберт Де Ниро — прежде чем наконец, почти робко, прошептать свое собственное имя.
Баумбах рассказал, что этот момент был вдохновлен отрывком из мемуаров Пола Ньюмана «Необычайная жизнь обычного человека». Ньюман писал о странной диссоциации, возникающей, когда твое имя становится нарицательным. «Это дает понять, почему люди придумывают себе сценические псевдонимы», — отметил Баумбах. Для Джея Келли имя — это бренд, корпорация, которой он управляет, а не жизнь, которую он живет. Трагедия игры Клуни заключается в его остром осознании этой пустоты. Он играет Джея не как тщеславного монстра, а как человека, уставшего от костюма, но до смерти боящегося его снять, потому что не уверен, осталось ли что-то под ним.
Невысказанная история любви
Хотя сюжетным двигателем фильма является донкихотское стремление Джея последовать за дочерью Дэйзи в Италию — якобы для получения награды на кинофестивале, но на самом деле, чтобы уцепиться за свою угасающую роль отца, — эмоциональное сердце картины бьется в другом месте. Баумбах четко дал понять, что ему не интересно препарировать романтическую историю Джея с женщинами.
«Для этого не было интеллектуальной причины, кроме того факта, что настоящая история любви — это история о нем и его менеджере Роне, — заявил режиссер. — Поэтому другие аспекты его жизни лишь подразумеваются».
Это переносит вес фильма на плечи Адама Сэндлера. В роли Рона Сэндлер — антитеза типичной голливудской акулы. Он уставший, верный и глубоко опекающий. Если Джей — это солнце, то Рон — гравитация, удерживающая систему от распада. Химия между Клуни и Сэндлером осязаема; она родилась в процессе репетиций, где Баумбах заставил двух актеров буквально «быть тенью» друг друга, чтобы выработать общий язык тела.
На экране они действуют как старая супружеская пара или ветераны комедийного дуэта. Они препираются, предугадывают потребности друг друга и разделяют молчаливое понимание того, что они — единственные два человека, кто по-настоящему понимает странный, изолированный мир, в котором они обитают. Это портret мужской дружбы, редкий для современного кино: нежный, лишенный конкуренции и жизненно необходимый.
Хаос и память
Структура сценария отражает хаотичную природу самой памяти. Баумбах и Мортимер писали сценарий органично, позволяя сценам возникать из разговоров, а не из жесткого сюжета. «Это заставляло нас спрашивать: «Почему я только что подумал об этом?» — вспоминал Баумбах. — Но в случайном всплывании воспоминаний часто скрыт тайный смысл».
Такой подход обеспечивает сновидческую плавность повествования. Фильм населен призраками — не буквальными, а воспоминаниями во плоти. Более молодые версии Джея и его соперника Тимоти дрейфуют сквозь повествование, иногда наблюдая за старшими персонажами, иногда заново разыгрывая прошлое.
Когда Джей из настоящего встречает Тимоти из настоящего (Билли Крудап), напряжение становится электрическим. Тимоти олицетворяет «артиста», которым Джей мог бы стать, если бы не стал «звездой». Их конфронтация подпитывается десятилетиями невысказанной обиды, однако Баумбах режиссирует это с легкостью, граничащей с абсурдом. Европейские декорации, великолепно запечатленные оператором Линусом Сандгреном, становятся сценой для их мелочных жалоб. Это двое стареющих мужчин, спорящих об искусстве в мире, который по большей части двинулся дальше без них.
Влияние эксцентрической комедии, о котором говорит Баумбах, очевидно в темпоритме. Свита — включая безумного пиарщика в исполнении Лоры Дерн — перемещается по вокзалам и отелям с кинетической, нервной энергией, напоминающей великие комедии 30-х и 40-х годов. Однако вместо того, чтобы закончиться свадьбой, эти сцены часто завершаются экзистенциальным замешательством. Например, повторяющаяся шутка про чизкейк начинается как проходная реплика, но превращается в символ абсурдных, тривиальных одержимостей, заполняющих пустоту в жизни знаменитости.
Конструирование легенды
Визуально «Джей Келли» — это триумф стиля над реальностью, сознательный выбор Баумбаха и его творческой команды. Художник-постановщик Марк Тилдесли и художник по костюмам Жаклин Дюрран совместно создали эстетику, которую Баумбах называет «любовным письмом кинематографу».
Они не хотели, чтобы Джей выглядел как современный актер; они хотели, чтобы он выглядел как идея кинозвезды. Дюрран искала референсы в гардеробах Стива Маккуина, Марчелло Мастроянни и Кэри Гранта. Джей всегда в костюме, всегда правильно освещен, всегда готов к крупному плану, даже когда он разваливается на части. Фильм предполагает, что для таких мужчин, как Джей, нет частной жизни, есть только закулисье.
Эта стилизованная реальность распространяется и на локации. От мокрых от дождя улиц Лондона до залитых солнcem холмов Тосканы, мир «Джея Келли» кажется слегка приподнятым над землей. Это мир, увиденный через призму «8 с половиной» Федерико Феллини или «Великой красоты» Паоло Соррентино — фильмов, которые также боролись с духовной пустотой творческого класса.
Финальный акт
Когда фильм близится к развязке, становится ясно, что Баумбах создал memento mori для серебряного экрана. «Джей Келли» — это фильм о конце эпохи, воплощенный в человеке, который осознает, что провел жизнь, проецируя образ, больше не соответствующий его реальности.
И все же это не циничный фильм. В том, как Баумбах обращается со своими героями, есть глубокая нежность. Он позволяет им их тщеславие и заблуждения, но также дарует им моменты благодати. Держа зеркало перед кинозвездой, Баумбах просит зрителей заглянуть за пределы отражения. Он приглашает нас увидеть хрупкость человека, который обязан соответствовать имени на афише.
«Быть собой — адская ответственность», — гласит цитата Сильвии Плат, открывающая фильм. Для Джея Келли, человека, который всю жизнь был кем угодно, только не самим собой, это единственная роль, которую он все еще пытается выучить.
Коротко о главном: «Джей Келли»
- Дата выхода: Доступен по всему миру на Netflix с пятницы, 5 декабря 2025 года.
- Режиссер: Ноа Баумбах («Брачная история», «Кальмар и кит»).
- Сценаристы: Ноа Баумбах и Эмили Мортимер.
- В главных ролях: Джордж Клуни (Джей), Адам Сэндлер (Рон), Лора Дерн (Лиз), Билли Крудап (Тимоти), Райли Кио (Джессика), Грейс Эдвардс (Дэйзи).
- Продолжительность: 2 часа 12 минут.
- Знаете ли вы? В фильме есть повторяющаяся импровизированная шутка про чизкейк, которая, по словам Баумбаха, олицетворяет случайную и навязчивую природу памяти.
- Заметка о производстве: Чтобы создать связь между Клуни и Сэндлером, Баумбах заставил актеров «быть тенью» друг друга во время репетиций, копируя язык тела партнера, чтобы создать ощущение общей истории длиной в десятилетия.
