Мы привыкли, что true crime — это вскрытие прошлого. Мы видим закрытые дела, криминалистов, анализирующих холодные улики, и спокойно дышим с безопасного расстояния времени. Но что происходит, когда преступление — это не событие прошлого, а спектакль, транслируемый в прямом эфире? Что случается, когда трагедия превращается в контент, а переговоры по освобождению заложников подчиняются тирании рейтингов?
Новый документальный фильм Netflix под названием «Элоа Пиментел: заложница в прямом эфире» погружается в архивы одного из самых мрачных и освещаемых в СМИ моментов в новейшей истории Бразилии. Фильм рассказывает о похищении, которое «парализовало Бразилию», — душераздирающем случае гендерного насилия, вышедшем из-под контроля по ужасающей причине: вся страна смотрела. Этот документальный фильм — не просто реконструкция преступления; это вскрытие медиа-цирка и институционального провала, который разворачивался в реальном времени на глазах у миллионов.
Квартира
Местом действия стала обычная квартира в жилом комплексе в Санту-Андре, Сан-Паулу. Одним днем 15-летняя Элоа Пиментел делала школьный проект с тремя друзьями. Там были ее подруга Найара Родригес да Силва, также 15-летняя, и двое одноклассников, Иаго Вилера и Виктор Кампос.
Обычный день был нарушен, когда Линденберг Алвес, 22-летний бывший парень Элоа, ворвался в квартиру. Он был вооружен пистолетом. Мотив был столь же трагичен, сколь и банален: он «отказывался принять окончание отношений».
Вскоре после того, как он вошел, Алвес отпустил двух мальчиков, Иаго и Виктора. Но он удержал Элоа и ее подругу Найару. Так началась осада, вошедшая в историю как самое продолжительное похищение, зарегистрированное в штате Сан-Паулу: ужасное испытание на выносливость, длившееся более ста часов. Сто часов, за которые бытовое преступление превратилось в национальное зрелище.
«Мы в эфире»: Когда пресса становится главным героем
Эти сто часов стали идеальной почвой для катастрофы. То, что должно было быть зоной кризиса, контролируемой полицией, превратилось в телестудию под открытым небом. На месте царил хаос из «прессы, полиции, большой суеты». Похищение транслировалось «почти в реальном времени по телевидению», и, как и ожидалось, «рейтинги были заоблачными для всех».
Барьер между наблюдением и участием почти сразу исчез. Несколько телеканалов раздобыли номер телефона квартиры. Ведущая Соня Абрау из RedeTV! позвонила и взяла интервью в прямом эфире у Линденберга, похитителя. Свидетели описали эту сцену как «шокирующую»: телезвезда в прямом эфире разговаривает с преступником, пока тот держит двух подростков на мушке. Годы спустя Абрау заявила, что не сожалеет и «сделала бы это снова».
Она была не единственной. В утренней программе «Hoje em Dia» на канале Record у ведущей Аны Хикманн появилась идея: она предложила в прямом эфире, чтобы похититель или жертвы «подали знак в окне», чтобы «показать, что все в порядке» и успокоить общественность. Ее соведущий, Бритто мл., поддержал идею, назвав ее «хорошей».
Эта медийная лихорадка имела прямые и катастрофические последствия. Похититель из квартиры мог видеть все, что происходит снаружи, по своему телевизору, включая стратегию и размещение полиции. Прокурор по делу заявил, что одна из ведущих, взяв на себя роль переговорщика, «помешала переговорам». Преступник, далекий от изоляции, получил «известность», которая заставила его почувствовать себя «звездой». Тем временем на улице собрались сотни людей. Некоторые даже «пользовались присутствием камер, чтобы попытаться попасть в телевизор». Это было, официально, реалити-шоу.
Непостижимая ошибка
Пока бушевал медиа-цирк, полиция совершала серьезные процедурные провалы. Операция Группы специальных тактических действий (GATE) полиции Сан-Паулу была отмечена тем, что было названо «вопиющими ошибками».
Самая серьезная и, возможно, самая непостижимая ошибка касалась Найары Родригес. После того, как она была освобождена Линденбергом и уже находилась в безопасности, полиция приняла необъяснимое решение: они попросили ее вернуться в квартиру.
Офицер пришел к Найаре домой, чтобы попросить ее «помочь в переговорах». Полковник, руководивший операцией, разрешил 15-летней девушке вернуться в плeн. Бывший национальный секретарь общественной безопасности позже назвал это решение фатальной ошибкой. Полиция, пытаясь разрешить кризис, который они больше не контролировали, отправила несовершеннолетнюю гражданскую обратно на линию огня. Годы спустя суд установил, что это действие было одной из «ошибок полицейской операции», и обязал штат выплатить Найаре компенсацию.
Развязка
Паровой котел, подогреваемый ста часами неудачных переговоров, вмешательством СМИ и «полностью провальной» тактикой полиции, наконец, взорвался. Полиция решила штурмовать квартиру.
Показания Найары, выжившей, имеют решающее значение. Она заявила, что слышала выстрелы до того, как полиция успела войти. По ее словам, Линденберг придвинул стол, чтобы заблокировать дверь; она накрылась одеялом и затем услышала три выстрела. Сразу после этого полиция выбила дверь.
Во время штурма Линденберг выстрелил в обеих девушек. Обеих срочно доставили в больницу. Найара, несмотря на ранения, выжила. Элоа Пиментел — нет; у нее констатировали «смерть мозга».
Жизнь после
В последующие годы участники трагедии пошли разными путями.
Линденберг Алвес был осужден и признан виновным в 12 преступлениях. Его приговорили (источники варьируются от 39 до 98 лет заключения) и отправили в тюрьму Тремембе в Сан-Паулу. Недавно он получил право на «полуоткрытый режим». Сообщения о его пребывании в тюрьме описывают его как «студента», демонстрирующего «примерное поведение».
Найара Родригес, в свою очередь, выбрала противоположный путь. Сегодня она ведет «скрытную жизнь». Она изучала инженерное дело и активно избегает интервью о пережитой травме. Однако общественное осуждение не оставило ее. После анонса нового документального фильма невестка Элоа, Синтия Пиментел, публично усомнилась в дружбе между двумя девушками («были ли они так уж дружны?»), отметив, что Найара «больше никогда не связывалась с семьей» после трагедии. Этот комментарий вызвал новую полемику, заставив психологов вмешаться в общественную дискуссию и объяснить, что реакция Найары соответствует «синдрому выжившего» (вине выжившего) или «диссоциации» — защитному механизму перед лицом экстремальной травмы.
Что (наконец) раскрывает документальный фильм
Документальный фильм, снятый режиссером Крис Гаттас и спродюсированный Paris Entretenimento, выходит в странный момент: преступник пользуется тюремными льготами, а выжившую продолжают публично осуждать. Его актуальность заключается именно в материалах, которые он выносит на свет.
В течение тех ста часов голоса, доминировавшие в трансляции, принадлежали похитителю, телеведущим и представителям полиции. Голос Элоа затерялся в этом шуме.
Эта новая работа впервые представляет «ранее не публиковавшиеся отрывки из дневника подростка Элоа Пиментел». И, что, возможно, важнее всего, она предлагает показания людей, которые «впервые публично говорят о преступлении»: ее брата Дугласа Пиментела и ее подруги Грациэли Оливейры. В фильме также есть интервью с журналистами и представителями властей, которые следили за делом, в попытке воссоздать не только преступление, но и цирк, который его окружал.
Это больше, чем true crime, это попытка вернуть повествование. Усилие, направленное на то, чтобы заглушить оглушительный шум прямого эфира и, наконец, услышать голос жертвы.
Премьера документального фильма «Элоа Пиментел: заложница в прямом эфире» (оригинальное название: Caso Eloá: Refém ao Vivo) состоится на Netflix 12 ноября.
